Прически для полных

Помню, в Омске нас посадили так на шпалах, между прически для полных долгими товарными составами.

В этот прогон никто не заходил (наверно, выслали в оба конца по солдату: "Нельзя туда!" А наш человек и на воле воспитан подчиняться человеку в шинели). Станционная маслянная галька быстрые и красивые прически еще не упела остыть от дневного солнца и грела нас в сидении. Вокзал был не виден нам, но где-то очень близко за поездами. Оттуда гремела радиола, веселые пластинки, и слитно гудела толпа. И почему-то не казалось унизительным сидеть сплоченной грязной кучкой на земле в каком-то закутке; не издевательски было слушать танцы чужой молодежи, которых нам уже никогда не танцевать; представлять, что кто-то кого-то на перроне сейчас встречает, провожает и может быть даже с цветами. Это было двадцать минут почти свободы: густел вечер, зажигались первые звезды, красные и зеленые огни на путях, звучала музыка. Если до воронка перегонять зэков опасно, рядом - дороги и люди, - то вот еще хорошая команда из конвойного устава: "Взяц-ца под руки!" Ничего в ней нет унизительного - взяться под руку! Старикам и мальчишкам, девушкам и старухам, здоровым и калекам. Если прически для полных твоя рука занята вещами - под эту руку тебя возьмут, а ты берись другою. Теперь прически для полных сжались вдвое плотнее, чем в обычном строю, прически для полных сразу отяжелели, прически для полных все стали хромы, на перевесе от вещей, от неловкости с ними, вас всех качает неверно.

Грязные, серые, нелепые существа, прически для полных идете как слепцы, с кажущейся нежностью друг ко другу - карикатура на человечество!

А начальник конвоя, может быть, трус, он боится, что не доведет - и вот так, отяжеленные, болтаясь на ходу, стукаясь о вещи - вы поплететесь и по городу, до самой тюрьмы. Есть и еще команда - карикатура уже прически для полных гусей: "Взяться за пятки!" Это значит, у кого руки свободны - каждой рукой взять себя за ногу около щиколотки.

И теперь - "шагом марш!" (Ну-ка, читатель, отложите книгу, пройдите по комнате!..

А как насчет побега?) Со стороны представляете три-четыре десятка таких гусей? (Киев, 1940 год.) На улице не обязательно август, может быть - декабрь 1946 года, а вас гонят без воронка при сорока градусах мороза на Петропавловскую пересылку. Как легко догадаться, в последние часы перед городом конвой столыпина не дизайн прически трудится водить вас на оправку, чтоб не мараться.

Ослабевшие от следствия, схваченные морозом, вы теперь почти не можете удержаться, особенно женщины. Это лошади надо остановиться и распереться, это собаке надо отойти и поднять ногу у заборчика.

А вы, люди, можете и на ходу, кого нам стесняться в своем отечестве? Вера Корнеева нагнулась поправить ботинок, отстала на шаг - конвоир тотчас притравил ее овчаркой, и овчарка через всю зимнюю одежду укусила ее в ягодицу.